Первый штурм восставшие кронштадцы успешно отбили. Дальше время вроде бы начинало работать на них: на дворе стояла весна, лед того и гляди должен был растаять. С таянием льда всякая угроза штурма для кронштадцев исчезала: по морю к ним подобраться было никак нельзя.
В общем-то, когда говорят о Кронштадском восстании, на этот момент чаще всего делают упор: мол, растаял бы лед, и все сложилось бы по-другому, но вот выдалась холодная весна — и Красная армия сумела подойти к крепости по льду.
Соображение это верное, но кое о чём всегда забывают. Время работало не только на кронштадцев, но и против них.
Первая проблема: снабжение. Кронштадт целиком зависел от поставок продовольствия. Когда восстание началось, запасов — продуктов, медикаментов, топлива — в городе было недели на две-три. Следовательно, чем дольше город держал осаду, тем ближе была угроза, натурально, голода.
Первыми об этом подумали даже не сами кронштадцы (они слишком оптимистично для того были настроены) — а эмигранты. Тут надо сказать, что вся эмиграция, независимо от политических взглядов, наблюдала за Кронштадским восстанием с большим сочувствием. Собственно, среди левых эмигрантов быстро созрел план помощи, и несколько видных эсеров отправились в Ригу, чтобы оттуда сообразить, как бы по льду дотащить до Кронштадта продовольствие.
(Характерная история номер один: из Риги эсеры связались с кронштадцами, мол, давайте мы вам поможем — и те вежливо отказались, не хотелось им, чтобы их ассоциировали с эмиграцией. Но когда эсеры предложили второй раз, через неделю, кронштадцы уже согласились)
Из эмигрантской затеи ничего не вышло: пока эсеры договаривались с местными властями, пока занимались закупками, стало уже поздно.
(Характерная история номер два: до Кронштадта таки дотащил помощь один-единственный эмигрант, и это был барон Винкель, бывший капитан “Петропавловска”. То есть, в семнадцатом году его бравые матросики топили офицеров, сам барон Винкель убежал в Финляндию, а потом не выдержал и не смог отсидеться. Флот!)
Вторая проблема: боевой дух. В начале восстания у кронштадцев с ним все было в порядке, но держала их на плаву, помимо прочего, вера в то, что вот-вот поднимется ВСЯ СТРАНА. Но не восстал Петроград — в том числе потому, что большевистское правительство бросило все силы на улучшение условий жизни. (Многие кронштадцы с горечью потом говорили, что рабочие предали их за кусок мяса).
С каждым днем кронштадцы все больше разочаровывались: в своей битве против большевистской диктатуры они остались одни.
Третья проблема. Большевики не были бы большевиками, если бы не поняли, что проблему, которая вызвала восстание, не подавить одной только силой.
Ленин и все остальные признали почти сразу, что внутреннюю политику надо менять коренным образом. Да, проект этих изменений обсуждали уже несколько месяцев как, но медлили, мялись, мямлили. А Кронштадт стал эдакой молнией, выражаясь ленинскими словами, вспышкой, которая высветила альтернативурезко и остро. Либо большевики меняют свою политику, либо они не устоят.
Все-таки одно дело, когда восстают всякие там крестьяне, их-то можно обвинить в отсталости и мелкобуржуазности, другое дело — матросы и рабочие Кронштадта.
И вот на Х съезде большевики обозначают переход к НЭПу: отказываются от продразверстки, разрешают частую торговлю, мелкий и средний бизнес и т.п. Мы с трудом себе представляем пропагандистский эффект этого решения, но он, видимо, был очень серьезен.
Первый штурм восставшие кронштадцы успешно отбили. Дальше время вроде бы начинало работать на них: на дворе стояла весна, лед того и гляди должен был растаять. С таянием льда всякая угроза штурма для кронштадцев исчезала: по морю к ним подобраться было никак нельзя.
В общем-то, когда говорят о Кронштадском восстании, на этот момент чаще всего делают упор: мол, растаял бы лед, и все сложилось бы по-другому, но вот выдалась холодная весна — и Красная армия сумела подойти к крепости по льду.
Соображение это верное, но кое о чём всегда забывают. Время работало не только на кронштадцев, но и против них.
Первая проблема: снабжение. Кронштадт целиком зависел от поставок продовольствия. Когда восстание началось, запасов — продуктов, медикаментов, топлива — в городе было недели на две-три. Следовательно, чем дольше город держал осаду, тем ближе была угроза, натурально, голода.
Первыми об этом подумали даже не сами кронштадцы (они слишком оптимистично для того были настроены) — а эмигранты. Тут надо сказать, что вся эмиграция, независимо от политических взглядов, наблюдала за Кронштадским восстанием с большим сочувствием. Собственно, среди левых эмигрантов быстро созрел план помощи, и несколько видных эсеров отправились в Ригу, чтобы оттуда сообразить, как бы по льду дотащить до Кронштадта продовольствие.
(Характерная история номер один: из Риги эсеры связались с кронштадцами, мол, давайте мы вам поможем — и те вежливо отказались, не хотелось им, чтобы их ассоциировали с эмиграцией. Но когда эсеры предложили второй раз, через неделю, кронштадцы уже согласились)
Из эмигрантской затеи ничего не вышло: пока эсеры договаривались с местными властями, пока занимались закупками, стало уже поздно.
(Характерная история номер два: до Кронштадта таки дотащил помощь один-единственный эмигрант, и это был барон Винкель, бывший капитан “Петропавловска”. То есть, в семнадцатом году его бравые матросики топили офицеров, сам барон Винкель убежал в Финляндию, а потом не выдержал и не смог отсидеться. Флот!)
Вторая проблема: боевой дух. В начале восстания у кронштадцев с ним все было в порядке, но держала их на плаву, помимо прочего, вера в то, что вот-вот поднимется ВСЯ СТРАНА. Но не восстал Петроград — в том числе потому, что большевистское правительство бросило все силы на улучшение условий жизни. (Многие кронштадцы с горечью потом говорили, что рабочие предали их за кусок мяса).
С каждым днем кронштадцы все больше разочаровывались: в своей битве против большевистской диктатуры они остались одни.
Третья проблема. Большевики не были бы большевиками, если бы не поняли, что проблему, которая вызвала восстание, не подавить одной только силой.
Ленин и все остальные признали почти сразу, что внутреннюю политику надо менять коренным образом. Да, проект этих изменений обсуждали уже несколько месяцев как, но медлили, мялись, мямлили. А Кронштадт стал эдакой молнией, выражаясь ленинскими словами, вспышкой, которая высветила альтернативурезко и остро. Либо большевики меняют свою политику, либо они не устоят.
Все-таки одно дело, когда восстают всякие там крестьяне, их-то можно обвинить в отсталости и мелкобуржуазности, другое дело — матросы и рабочие Кронштадта.
И вот на Х съезде большевики обозначают переход к НЭПу: отказываются от продразверстки, разрешают частую торговлю, мелкий и средний бизнес и т.п. Мы с трудом себе представляем пропагандистский эффект этого решения, но он, видимо, был очень серьезен.
BY Stalag Null
Warning: Undefined variable $i in /var/www/tg-me/post.php on line 280
“To the extent it is used I fear it’s often for illicit finance. It’s an extremely inefficient way of conducting transactions, and the amount of energy that’s consumed in processing those transactions is staggering,” the former Fed chairwoman said. Yellen’s comments have been cited as a reason for bitcoin’s recent losses. However, Yellen’s assessment of bitcoin as a inefficient medium of exchange is an important point and one that has already been raised in the past by bitcoin bulls. Using a volatile asset in exchange for goods and services makes little sense if the asset can tumble 10% in a day, or surge 80% over the course of a two months as bitcoin has done in 2021, critics argue. To put a finer point on it, over the past 12 months bitcoin has registered 8 corrections, defined as a decline from a recent peak of at least 10% but not more than 20%, and two bear markets, which are defined as falls of 20% or more, according to Dow Jones Market Data.
China’s stock markets are some of the largest in the world, with total market capitalization reaching RMB 79 trillion (US$12.2 trillion) in 2020. China’s stock markets are seen as a crucial tool for driving economic growth, in particular for financing the country’s rapidly growing high-tech sectors.Although traditionally closed off to overseas investors, China’s financial markets have gradually been loosening restrictions over the past couple of decades. At the same time, reforms have sought to make it easier for Chinese companies to list on onshore stock exchanges, and new programs have been launched in attempts to lure some of China’s most coveted overseas-listed companies back to the country.
